Что Ты почувствуешь? Когда исполняется Твоя детская мечта. Мечта, которая жила рядом с тобой много, много лет, которая не испепеляла несбыточностью, а просто ждала своего часа...   В те далекие – до гугловские времена, я обожал путешествовать, глядя на географическую карту. Это сейчас можно легко полетать над Буэнос-Айресом, увидеть взлетную полосу Велингтона или крыши Манауса, а тогда я открывал географический атлас и всматривался в складки гор, в желтизну песков и извилистость рек. Я смотрел, не отрываясь на огромное темно-коричневое пятно Тибетского нагорья, на кварцевую чашу Такламакан обрамленную Тянь-Шанем и Кунь-Лунем, на темно-зеленое пятнышко Турфанской впадины, лежащей ниже уровня моря, среди великих, азиатских вершин. Я смотрел на этот глянцевый лист и знал – Я Там Буду!

Если ты чего-нибудь хочешь, вся Вселенная будет способствовать тому, чтобы желание твое сбылось (Пауло Коэльо)   Апрель 2010 года – все сложилось как надо. Нас десять, мы команда, мы были в Гималаях, Гоби, Кашгарском Памире. Мы идем к Кайласу, идем очень тяжелым, изнурительным путем. Пересекаем пустыню Такламакан, движемся вдоль ее южной части заезжая в города-оазисы, пересекаем хребты Кунь-Лунь и поднявшись на Тибетское нагорье наслаждаемся ездой на велосипеде на высоте где обычно летают Ан-24. Почему так? Потому что мы знаем, что сможем! Потому что мы знаем! Что те, кто шел этим путем 100 лет тому назад смогли, а это было в тысячи раз труднее. 

  

 Пустыня - 530 км черной асфальтовой жизни разрезали 80 метровые барханы. Рейсовые автобусы и фуры проносятся за одну ночь через Тебя, чье имя с уйгурского – Пойти и не вернуться. Такламакан – она встретила нас короткой песчаной бурей, просто лизнула ветром и песком. Порыв ветра и ты падаешь вместе с велосипедом на асфальт, видимость 5-6 метров, фильтр-лепесток не дает пыли проникнуть в легкие, но снаряжение мы отмоем только дома. Такламакан – она как не укрощенная женщина заставит любого мужчину петь свою песню. Поверни голову на запад, там за барханы уходит солнце, барханы тянутся на тысячу километров. Асфальт – это жизнь, здесь люди и вода. Поверни голову на запад – это жажда и смерть – это Такламакан. 

   

По южному краю пустыни, расположились уйгурские города-оазисы: Ния, Керия, Хотан, Яченг – зелень, влага, лепешки, лагман. Между ними дорога: иногда черный асфальтовый хайвэй, иногда стиральная доска, тянущаяся через гравийно-песчанный карьер. Встречный ветер отбирает последние силы – сникерс и регидрон ненадолго их возвращают. Белесое марево спасает от жары, но в сумерках полное ощущение, что ты на пацакском Плюке, где Дядя Вова и Скрипач хотели помереть. Откуда Данелия знал, что КинДзаДза – это правда? 

   Кунь-Лунь – горная страна: перевалы, серпантины, пылища от встречных HOWO и наш китайский друг Чен на Ниссане. В эти края иноземцев без сопровождения не пускают. Перемалываем перевалы, китайскую административную систему с чек-постами, гипоксию, гала-галу (это такая сублимированная еда), двухнедельно немытую вонищу, холод высокогорья. 

   Тибет - он разный. Поражает, когда на высоте 5400 метров едешь по Могойтуйской степи – голые сопки с редкой травой, редкие отары коз и стада яков. И вдруг заснеженные хребты, бескрайние долины и сказочной синевы озера. Флаги с мантрами и молитвами везде, где только можно: на машинах, на домах, на перевалах, у источников. Вяленое и сырое мясо, подсоленный черный чай с маслом и цампа – ячменная мука. Обычная еда тибетцев очень скудна. Всматриваясь в небритые, запыленные лица этих русских выпивающих очередной термос соленого чая и с остервенением отгрызающих усохшее мясо с козьей ноги, тибетский кочевник вряд ли может представить, что чувствует китайский персонал гостиниц, когда десять забайкальцев доберутся до шведского стола... 

   Кайлас - индуизм, буддизм, джайнизм и бон-по почитают эту вершину как святыню. Обойти Кайлас т.е. совершить Кору считается богоугодным делом. Европейцы делятся на две категории: одни присоединяются к верующим и совершают Кору с большей или меньшей степенью духовной экзальтации. Другие, подкармливая свое тщеславие, мечтают взобраться на Священную гору. Среди них, был Райнхольд Месснер – покоривший Эверест в одиночку. Но в последний момент отказавшейся подняться на Кайлас. И это делает ему честь. Царапать склоны великой горы кошками и ледорубами – это, то же самое, что напакостить в храме, мечете или синагоге. Пусть только ветер осыпает снег с его вершины и Бог Шива с Богиней Парвати взирают на нас с высоты. 

   Шигодзе, Лхаса, Потала, бесчисленные храмы буддийских школ и бон-по. Золото статуй, огни лампад, мантры высеченные на камнях, поток азиатов вращающих барабаны. Женщины – рано постаревшие тибетские женщины. Темные, морщинистые лица закрытые масками или платками. Женщины похожие на североамериканских скво, общающиеся со своим богом особенно тяжелым способом, ложась в молитве на землю через каждые два метра и так 54 км вокруг Кайласа на высоте более 5000 метров. Буддизм – одна из тех религий, где исполнение ритуала заставляет прочувствовать груз перерождений... Я убираю камеру, я не хочу мешать просить лучшей доли в следующей жизни. У цепи перерождений женское лицо – огрубевшее от солнца, ветра и высоты лицо тибетской кочевницы. Я складываю ладони и совершаю поклон в ее сторону. Она улыбается в ответ...   

 Что ты чувствуешь, когда исполняется мечта? Пустоту... Коричневое пятно на карте с извилинами хребтов и вкраплениями озер – место напоминающее мозг планеты. Я дышал твоим воздухом, глотал твою пыль, сдирал кожу с лица от твоего солнца. Я пел мантры, вращая педали, и благодарил друзей за поддержку... Пустота, как холодное ночное небо высокогорья. Небо, в котором загораются яркие звезды новой мечты...